"Молодой сибиряк" октябрь 1986 года

"КАЖДОМУ В ДУШЕ ХОТЕЛОСЬ СТАТЬ ГЕРОЕМ",-

сказал Андрей Мартынов, комиссар студенческого строительного отряда "Омич", выезжавшего этим летом на строительство жилых домов для чернобыльцев в Вышгородский район Киевской области. В разговоре, который состоялся в редакции, кроме него, приняли также участие бойцы отряда Павел Кручинский и Юрий Тимощук.

Мы давно привыкли к раз­меренному, аккуратному обра­зу жизни. И в этой повседнев­ности будней притупились мно­гие из чувств, переживаемых человеком в лучшие периоды его жизни. Мы говорим: обо­стренное чувство ответствен­ности — это когда есть за что отвечать. Мы говорим: обост­ренное чувство справедливос­ти — когда возникает крити­ческая, чаще всего, ярко по­лярная ситуация, где на раз­ных чашах весов лежит добро и зло. Говорим: обостренное чувство долга — когда есть искренняя вера в то, что кро­ме тебя не может сделать ни­кто. И поэтому ты должен.

Об этом и шел у нас разговор: сознательность, долг, комсомольская честь, мужест­во, надежность... Слов таких в рассказах ребят звучало не­много, но ситуации, в кото­рых раскрывались характеры товарищей по «Омичу», были в их оценках однозначны.

Павел КРУЧИНСКИЙ, студент транспортного института: Я должен был ехать комиссаром линейного отряда, когда в ко­митете мне предложили пого­ворить с ребятами о том, что формируется сводный отряд в Киевскую область, и туда нуж­ны люди. Не думал, что мое сообщение встретят до такой степени прохладно. Из «моих» не вызвался никто. Да и меня самого отговаривали: что, дес­кать, тебе больше всех надо? Я их, в общем-то, не осуж­даю; у каждого свои взгляды на жизнь, свои планы и на ле­то, и на будущее. Если чело­веку дорог его мирок — что ж, он в нем хорошо живет, правильно и вроде бы спра­ведливо и честно, по меркам этого же мирка. Жаль только, что ему, этому человеку, не хочется заглянуть за плетень своего огорода.

Потом узнал — желающих ехать в отряд было в восемь — десять раз больше, чем тре­бовалось.

Почему сам поехал? Что толкнуло? Трудно сформули­ровать, но ведь каждого из нас, из сорока шести, что-то толкнуло!.. Слухов разных много тогда ходило. Сердцем чувствовал — нельзя им ве­рить. А у страха, знаете, гла­за велики, тем более по ис­порченному телефону муха всегда в слона превращается. Вот и хотелось самому по­смотреть, что там такое, пощупать, и желательно обеими руками.

У нас в отряде никто не жа­леет, что поехал. Где бы мы еше смогли посмотсеть такую грандиозную стройку? При­ехали — в Федоровке одна столовая была, а буквально через месяц — уже целый посе­лок из одноэтажных домиков со всеми хозяйственными по­стройками, бани, магазины, ак­куратненькие заборчики, ас­фальтированные дорожки...

Когда вернулись, многие чуть не с состраданием в гла­за заглядывают, спрашивают: трудно? Вот наивные люди. А что, в обычном СО легко? Все так же: работаем, едим в перерывах, спим по ночам. И трудностей много, и романти­ки много, и курьезов много тоже.

А самое главное знаете что? Мы ведь не просто строили, мы строили жилье людям, которым негде жить. Мы зна­ли, что мы строили. Мы знали, кому мы строили. И знали, что халтурить не имеем права.

Юрий ТИМОЩУК, студент транспортного института; Тя­желовато было, особенно в первые дни. Дело в том, что мы приехали хоть и по под­писанному договору, все-таки нас там не ждали. И вместо того, чтобы сразу начать стро­ить, как предполагалось, мы почти две недели занимались подсобными работами: убирали мусор, ездили разгружать пенобетон, мели дорожки, в общем, в основном на благо­устройстве. Не то чтобы уста­вали, — морально было тяже­ло. Ехали строить, нас убежда­ли, что наши руки и силы ну­жны, а приехали — нас в под­собники.

Но все можно быпо понять. Ту работу тоже надо делать. Стройка действительно боль­шая, рабочих много, всех нужно не только обеспечить работой и механизмами, но и найти на всех фонды зарпла­ты. В конце концов, этот воп­рос решился — спасибо наше­му комиссару, да еще киев­ская молодежная газета по­могла.

Первое всемя работали на одном энтузиазме, на созна­тельности. Потом, когда нача­ли непосредственно строить, стало легче — увидели плоды своего труда.

Дали нам строить один дом (а должны были по договору — шесть). Мы его когда за­кончили, украдкой начали еще два, те, что на чужой территории. Когда поняли, что с ко­личеством у нас всеравно не выходит, потому что стройма­териалов нет, решили делать только самое лучшее качест­во. Андрей, комиссар, нам сказал так: «Мы — сибиряки, и не для того мы сюда за три тысячи километров ехалиг чтобы люди потом за нами щели в стенах законопачива­ли».

Кстати, мы заняли первое место в соревновании среди отрядов, которые работали в Федоровке. И говорят, что когда мы уехали, стройка ста­ла испытывать некоторые пе­ребои в работе, потому что мы безотказно в любой мо­мент готовы были заменить рабочих и на бетономешалке, и на разгрузке, и на благоуст­ройстве. Работа это всё, конечно, копеечная, и мы оби­жались поначалу, но ведь кро­ме этого есть еще такое хоро­шее слово «надо»...

Андрей МАРТЫНОВ, комис­сар отряда, студент политех­нического института: Мне ка­жется, в каждом молодом чеповеке сейчас осталось что-то такое, что тянет, как магнитом, к глобальным делам. В спо­койной обстановке это приту-шевывается, скомкивается и совершенно незаметно. Но стоит только мало-мальски обостриться ситуации, как по­являются люди, в которых над всеми другими хорошими и плохими качествами берут верх сознание долга, необхо­димости, мужская честь, дос­тоинство.

Наверное, каждому, кто приносил в областной штаб СО заявление с просьбой зачислить в наш отряд, хоте­лось в душе стать героем. Не из честолюбия, нет. Хотелось проверить себя. В газетах пи­шут о тех, кто работал в те дни в Чернобыле — сверхчеловеки. На самом деле, мы убедились, обыкновенные лю­ди. Просто сами условия дела­ют их героями.

А мы просто делали то, что должны были делать.

Сергей Геносян, сам буду­щий медик, убедил медкомис­сию, что здоров. А уже в Фе­доровке все-таки заболел, не­делю пролежал в больнице. Предлагали ему вернуться в Омск, но он со свойственной ему южной горячностью отка­зывался категорически. И в первый же день после боль­ницы вышел на работу. Между прочим, один из лучших ка­менщиков у нас. Так может быть это есть долг?

Каждый ответит по-разному на этот вопрос, но не думаю, что кто-то понятие долга сформулирует более четко.

Вот мы говорим о совре­менной молодежи, о комсо­мольцах: что мы можем? И можем ли, как наши отцы и деды? Были мы там, где труд­но. Были там, куда едут доб­ровольцы. Видели. Многое может молодежь. У нас в от­ряде были комсомольцы, ком­мунисты, кандидаты в члены КПСС. Беспартийных не было. Диапазон от двадцати до два­дцати девяти лет — возраст самый молодежный.

Рядом с нами работали та­кие же парни и девчата. С та­ким же энтузиазмом и ответственностью. Вот и судите сами: что может комсомол?

Беседу вела О. БРЕДНИКОВА